Мудрец по имени Рав установил, что кошерное мясо, оставленное на столе без присмотра, становится запрещенным к употреблению в пищу из опасения, что оно подменено падалью.
Мудрецы возразили: один из мудрецов Мишны разрешил покупать мясо у нееврейского торговца, если известно, что тот получает мясо с еврейской кошерной скотобойни. В этом случае за мясом тоже не было кошерного присмотра, однако мы не опасаемся, что оно было подменено падалью! Им ответили: действительно, мы не опасаемся, что нееврей подменил мясо падалью, однако если оно было оставлено на столе без присмотра, следует опасаться, что прилетели вороны, забрали кошерное мясо и оставили вместо него падаль.
Мудрецы возразили: мудрецы Мишны установили, что кусок мяса, найденный рядом с несколькими магазинами, торгующими как кошерным, так и некошерным мясом, разрешен к употреблению в пищу при условии, что большинство этих магазинов кошерны и лишь меньшинство продают некошерное мясо, ибо мы «идем за большинством», отвергая маловероятное стечение обстоятельств. Таким образом, мы объявляем дозволенным кусок мяса, лежавший без присмотра на земле около магазинов (часть из которых, вдобавок, некошерна), – стало быть, не следует опасаться и того (маловероятного стечения обстоятельств), что вороны подменят кошерное мясо падалью. Им ответили: в данном случае имеется в виду, что кусок мяса находился в руках у нееврея, которого мы не подозреваем в подмене; однако если бы кусок мяса действительно лежал на земле возле магазинов без присмотра, он был бы объявлен непригодным к пище из опасения, что вороны подменили его падалью.
Мудрецы возразили: мудрецы Мишны установили, что вареное мясо в кастрюле, найденной в городе, где большинство тех, кто ест мясо – евреи, признается кошерным, а в городе, где большинство тех, кто ест мясо – неевреи, признается некошерным. Следовательно, если кастрюля с мясом лежала на земле, мы не опасаемся подмены мяса падалью. Им ответили: и в этом случае имеется в виду только ситуация, когда кастрюля все время была под присмотром, например, если она выпала из рук у неизвестного человека. В противном случае мясо будет считаться некошерным.
Мудрецы возразили: мудрецы Мишны установили, что куски мяса, найденные вне пределов Храма, дозволены к употреблению в пищу, причем это относится и к ситуации, когда они не находились под присмотром. Следовательно, не следует опасаться и того, что вороны заменят мясо падалью. Им ответили: по мнению Рава, эти куски запрещены к употреблению в пищу. Рав интерпретирует установление мудрецов в том плане, что эти куски мяса не являются источником ритуальной нечистоты; в то же время они запрещены к употреблению в пищу из опасения, что вороны подменили кошерное мясо падалью.
Мудрецы сообщают, что установление Рава о том, что оставленное без присмотра мясо запрещено к употреблению в пищу из опасения, что вороны подменили его падалью, не было сформулировано им самим; ученики вывели его, основываясь на происшедшей с Равом истории. Однажды Рав сидел на мосту и смотрел, как некий еврей полоскал в воде коровью голову. Голова свалилась в реку. Еврей принес сеть и закинул ее, чтобы выудить пропажу. Неожиданно сеть принесла сразу две коровьих головы. Рав, который все это видел, запретил еврею есть пойманные головы из опасения, что они – падаль. Ученики спросили у Рава, почему он объявил запретил головы к употреблению в пищу – ведь не исключено, что они кошерны? Рав ответил, что падаль встречается гораздо чаще, чем кошерное мясо.
Мудрецы спросили: почему, в таком случае, подчеркивается, что данное установление выведено из истории, приключившейся с Равом, а не из его собственных слов? Ведь и история, и выводы Рава учат нам одному и тому же! Отчего не сказать, что это установление было получено непосредственно от Рава? Им ответили: потому, что можно возразить, что Рав запретил эти коровьи головы лишь оттого, что дело происходило в порту, где постоянно находится много неевреев.
Мудрецы спросили: как, в таком случае, Рав вообще мог есть мясо? Ведь если он действительно опасался, что вороны в любой момент могут его подменить, от мяса, предназначенного для него и сторонников его мнения, нельзя ни на минуту отвести глаз! Им ответили: Рав действительно требовал, чтобы за мясом постоянно следили – от момента, когда мясник резал животное, и до момента, когда мясо съедалось. Есть и другая возможность: Рав помечал куски мяса специальным знаком, чтобы их всегда можно было опознать.
С Равом случилась еще одна история, причем также на берегу реки. Он увидел приближающийся корабль и сказал: «Прибытие корабля – хороший знак для жителей порта». Затем он заглянул внутрь корабля и увидел, что тот привез куски мяса, висящие на крюках. Тогда он принял меры для того, чтобы эти куски не могли быть подменены кусками падали. Тем не менее, невзирая на принятые меры, он не стал есть это мясо. Мудрецы спросили: отчего Рав не стал его есть? Ведь он сам проследил за тем, чтобы мясо не подменили падалью! Им ответили: как мы уже знаем, Рав сказал, что прибытие корабля – хороший знак для жителей порта. Такого рода утверждение есть апелляция к приметам, запрещенная Галахой. Рав не стал есть мясо с корабля, который сам использовал в качестве приметы.
Мудрецы спросили: разве такого рода апелляция к приметам не разрешена Галахой? Ведь Рав не сделал из приметы практических выводов, больших или малых, и не изменил из-за нее своих жизненных привычек! Она была для него лишь добрым знаком! Мудрецы пояснили, что апелляция к приметам запрещена лишь если на базе ее строится поведение человека, например, как в случае с Элиэзером, рабом Авраама, который сказал: если эта девушка (Ривка) напоит меня и моих верблюдов, я заговорю с ней о сватовстве Ицхака, а если не напоит – не заговорю. Почему, в таком случае, Рав не ел мясо, привезенной на корабле? Им ответили: потому, что речь шла об обычной, а не о праздничной трапезе, равно как и не о трапезе, связанной с исполнением заповеди. Между тем, Рав ел мясо лишь в ходе праздничных или ритуальных трапез.
Три известных раввина полагались на приметы как на знак, определяющий будущее. Рав проверял, прошли ли по реке корабли, усматривая в этом добрый знак. Шмуэль проверял по книге, какое будущее она сулит. Рабби Йоханан просил ребенка прочитать тот библейский стих, который первым придет ему в голову, и предсказывал будущее, исходя из услышанного.

Вавилонский Талмуд, трактат Хулин 95а-95б