— версия для печати

В трактате Берахот, 30б, сказано: «К молитве можно приступать лишь с исключительной серьёзностью и благоговением… Откуда это известно?… Рав Йеhошуа, сын Леви, сказал: Ибо сказано: ‘Поклоняйтесь Господу в великолепии святости’ (Псалмы, 29:2), – здесь надлежит читать не ‘в великолепии’, а ‘в благолепии’. Но, может быть, сказано буквально о великолепии? Посему рав Йеhуда наряжался, дабы приступить к молитве во всём великолепии».

В этой статье мы рассмотрим риторические методы мудрецов и способы, которыми они выводят hалаху. Мы покажем, что их modusoperandi загадочен, а учению свойственны непоследовательность и беспорядочность.

Маймонид пишет в книге «Наставник растерянных», ч. 3, гл. 43: «Мудрецы, действительно, упомянули некоторые причины соединения четырёх видов растений – лулава – в ключе толкований, доступных тем, кто ведает их пути. И это у них нечто в духе лирического отступления – а не то чтобы в этом заключалась суть стиха. В отношении к толкованиям мудрецов люди делятся на две категории. Одни представляют, что мудрецы объясняют таким образом смысл написанного, а другие смотрят на эти толкования свысока и смеются над ними, поскольку видят, что они не раскрывают подлинного значения стиха. Первые ведут борьбу не на жизнь, а на смерть, чтобы доказать правоту и справедливость этих толкований, чтобы соблюдать их как указание Писания. Они утверждают, что законы, выведенные из таких толкований, ничем не отличаются от законов, донесенных до нас традицией. И ни те, ни другие не понимают, что всё это – лирические отступления, поэзия, отнюдь не призванная улаживать логические вопросы. Такой способ выражения получил признание в те времена, и так поступали все, подобно тому, как поступают поэты в своей поэзии. Мудрецы сказали: ‘Бар Капара учил: “Кроме оружия твоего должна быть у тебя лопатка” (Второзаконие, 23:14) – здесь надлежит читать не “оружия”, а “об уши я”, и отсюда мы учим, что человек, который слышит нечто мерзкое, должен заткнуть уши пальцами’. И я поражаюсь – неужели эти олухи думают, что мудрец Мишны действительно считает, будто в этом стихе речь идёт о заповеди, где лопатка – это палец, а оружие – это уши?! Я не думаю, что человек способен на такое, будучи в своём уме – речь идёт о лирическом отступлении, очень красивом. В нём сообщается о достойном образе поведения, а именно: как нельзя говорить всякие гадости, так нельзя и слушать их. Для этого здесь использован стих в качестве поэтического примера. И так всюду, где предлагается толкование типа ‘надлежит читать не так, а вот так’».

Слова Маймонида действительно представляются разумными. Кто же может представить себе, что там, где говорится: «Надлежит читать не так… а вот эдак…» – речь идёт о буквальном значении стиха?

Но что ж поделаешь, если из высказываний мудрецов ясно, что сами они относились к своим «лирическим отступлениям» как к прямому, буквальному смыслу написанного! Приведённая выше гемара выводит, что молиться нужно с благоговением, из толкования «надлежит читать не ‘в великолепии’, а ‘в благолепии’». Но если это всего лишь лирическое отступление, с чего вдруг гемара вообще спрашивает: «Может быть, сказано буквально о великолепии»? Разве можно предъявлять претензии лирическим отступлениям? Ведь, согласно Маймониду, толкователь знал наверняка, что буквальный смысл стиха относится к великолепию, и лишь поэтической красоты ради превратил «великолепие» в «благолепие».

Приведём ещё пример в подтверждение наших слов. Гемара в трактате Рош hа-Шана, 12б-13б, говорит: «От оливок (отделяют десятину), когда они дают урожай третьего года… Откуда это известно?.. Рабби Йонатан, сын Йосефа, говорит: В стихе ‘И он доставит урожай на три года’ (Левит, 25:21) надо читать не ‘на три’, а ‘на третий’. – Но ведь из этого стиха мы учим нечто иное – а именно, что год перед шемитой приносит урожай, которого хватает на три года? – Для этого есть другой стих, ибо сказано (там же, стих 22): ‘И будете сеять в восьмой год, но есть будете из урожаев старых до девятого года’».

В таком случае, как объяснить в соответствии с мнением Маймонида, что и это лирическое отступление (превращение «трёх лет» в «третий»), вопрос гемары «Но ведь из этого стиха мы учим нечто иное»? Ведь Йонатан, сын Йосефа, знает подлинный смысл стиха и говорит то, что он говорит, лишь в качестве лирического отступления? Приходится признать, что наши мудрецы относились к своим толкованиям, как будто Писание изначально именно это и имело в виду.

Маймонид пишет в предисловии к комментарию к Мишне: «Мы не слышали также, чтобы трактовка стиха ‘Плод дерева красивого’ (Левит, 23:40) повлекла споры и разногласия, чтобы один сказал, что это этрог, другой – что айва, третий – гранаты и им подобное… Но хотя мы знаем благодаря традиции, что это такое, и этот вопрос не вызвал разногласий в среде мудрецов Торы, мы вправе предлагать любые объяснения и толкования, основываясь на намёках, которые даёт Писание. Когда мудрецы Талмуда изучают некоторое изречение или стих и спорят друг с другом о его толковании, приводя доказательства в пользу той или иной интерпретации – как, например, в их обсуждении высказывания ‘Плод дерева красивого’ (Сукка, 35а), где они предполагают поначалу, что речь идёт, возможно, о гранатах или айве и им подобным, а в итоге доказывают, что это этрог, из словосочетания ‘плод дерева красивого’: ‘Дерево, вкус древесины которого сходен со вкусом плодов’, – или же, как утверждает другой мудрец, ‘Плод дерева красивого при всех водах’, – все эти доказательства приведены не потому, что мудрецы не знали, о чём говорит Писание, пока не пришли к искомому таким путём… Они просто искали в Писании намёки на то, что было им уже известно благодаря традиции… Определённые заповеди были связаны с определёнными стихами для того, чтобы люди их лучше знали и помнили. Это вовсе не значит, что приведённый стих действительно учит нас именно этой заповеди; вот что мудрецы имеют в виду всякий раз, когда пишут: ‘А слова Писания (в определённом стихе) – лишь подкрепление этому закону’».

Из сказанного Маймонидом выходит, что мудрецы Гемары развлекались, играя словами, и задавали разные вопросы из одного лишь чувства прекрасного, ради поэзии в чистом виде, как, например, в трактате Сукка, 35а: «Мудрецы учили: ‘Плод дерева красивого’ (Левит, 23:40) – плод, вкус которого сходен со вкусом самого дерева – то есть этрог. – А может быть, это перец? Мы ведь учили в Барайте: “Рабби Меир говорит: Для чего в Торе сказано: ‘И когда войдёте в страну и посадите какое-либодерево плодоносное, то считайте плоды его за необрезанные’ (Левит, 19:23)? Разве и так не очевидно, что это правило относится только к тем деревьям, которые плодоносят? – Писание говорит: ‘Дерево плодоносное’, чтобы сообщить нам о дереве, вкус древесины которого сходен со вкусом плодов – то есть перце. Отсюда мы учим, что перец тоже нельзя есть первые три года после того, как он был посажен; в Земле Израильской нет ни в чём недостатка, как сказано: ‘Не будешь в ней иметь недостатка ни в чём’! (Второзаконие, 8:9).” – Но здесь, по поводу лулава, речь не может идти о перце. Как же, в противном случае, выполнять эту заповедь? Если взять один перец, он не будет заметен; а если взять два или три – так ведь в Писании говорится об одном плоде, а не о двух или трёх! – Поэтому речь не может идти о перце».

Подобные рассуждения встречаются в Гемаре очень часто. Пытливый исследователь быстро обнаружит, что Талмуд полон примеров игры слов и игры со словами, не имеющих ничего общего с серьёзным восприятием объективной реальности.

Ритва в комментариях к трактату Рош hа-Шана (16а) пошёл другим путём: «Всюду, где Писание даёт в стихе подкрепление какому-либо закону, Всевышний свидетельствует, что так достойно поступать; только это не было вменено в обязанность, но достигло мудрецов в виде традиции. Это есть очевидное и правильное понимание соответствующих толкований, в отличие от утверждений, будто бы это мудрецы придумали их на пустом месте, а Тора не имела этого в виду, Боже упаси. С подобными высказываниями надлежит покончить раз и навсегда, ибо они – откровенная ересь. Тора свидетельствует об истинности всех этих учений, предоставляя мудрецам решать, установить ли соответствующую обязанность в виде закона. Потому и сказано: ‘И поступи по слову, какое они скажут тебе’ (Второзаконие, 17:10), – и поэтому мы так часто видим, как мудрецы находят доказательство, намёк или подкрепление своим словам в Торе – иначе говоря, они ничего не придумывают сами от себя, и вся устная Тора содержится в скрытом виде в Торе письменной, и Боже упаси нас думать, что в ней чего-то недостаёт».

Ах, какая прелесть: «Тора предоставляет мудрецам решать, установить ли соответствующую обязанность в виде закона»! Итак, мы однозначно имеем дело с творением рук человеческих, изначальный авторитет которого основан на Писании, но которое вертит самим Писанием как любому отдельно взятому мудрецу заблагорассудится: один из «трёх» делает «третий», другой превращает «великолепие» в «благолепие».

При сличении текстов выясняется, что Маймонид называет того, кто согласен с Ритвой, «олухом» и пишет, что он «не в своём уме», а Ритва определяет точку зрения Маймонида как «ересь». Этим нелепостям нет конца и края.

В продолжение иллюстрации создавшейся неразберихи, приведём в пример один из тех случаев, когда мудрецы спорят между собой о том, является ли определённая обязанность заповедью Торы или наказом мудрецов. Речь пойдёт о законе о трапезе в канун Йом Кипура. Наши мудрые учителя толкуют следующим образом стих «Это суббота покоя для вас, и смиряйте души ваши в девятый день месяца вечером; от вечера до вечера отдыхайте в день отдыха вашего» (Левит, 23:32): «Рабби Хийя, сын Рава из Дифти, учил: ‘И смиряйте души ваши в девятый день’ – но разве в девятый день постятся? Постятся в десятый! Но вот о чём это сказано: тому, кто ест и пьёт вдоволь в девятый день, Писание вменяет это в заслугу, как будто он постился и в девятый день, и в десятый» (трактат Йома, 81б). Очевидно же, что это не является буквальным смыслом сказанного в Писании: там всего лишь говорится, что вечером девятого дня – с наступлением десятого – начинается пост. Именно так объясняется стих в Исход, 12:18: «С четырнадцатого дня первого месяца, с вечера, ешьте опресноки до вечера двадцать первого дня того же месяца».

Маген Авраам пишет в Орах Хаим, гл. 570, пп. 9: «Однако закон о кануне Судного Дня (т. е. указание есть накануне Йом Кипура) наверняка должен быть заповедью Торы, ведь его выводят из стиха о смирении душ – значит, есть заповедь трапезничать. А то, что пишет Бейт Йосеф (Орах Хаим, 418), что это всего лишь подкрепление словам мудрецов, представляется неприемлемым в свете гемары в трактате Йома, 81б, которая спрашивает, что же Тана выводит из стиха о смирении душ. Если это только подкрепление, ответ гемары совершенно неуместен. Следовательно, это полноценное толкование, ибо в противном случае вопрос гемары: ‘А что же Тана выводит из стиха о смирении душ?’ остаётся без ответа».

Давайте разберёмся, каким образом Маген Авраам доказывает, что это странное толкование и является основным смыслом написанного (так он выводит, что существует заповедь Торы есть накануне Судного Дня): всё это ввиду вопроса Гемары в трактате Йома: ‘А что же Тана выводит из стиха о смирении душ?’ – иными словами, каким образом автор Мишны понимает этот стих. Поэтому, полагает Маген Авраам, вопрос Гемары неуместен, если это только подтверждение – следовательно, выведение этого закона является таким же полноценным учением заповеди Торы, как любое другое.

Надо иметь в виду, что между законоучителями, устанавливавшимиhалаху, очень часто возникали разногласия по поводу того, является ли какой-нибудь закон постановлением мудрецов или законом Торы – а всё из-за беспорядочности и непоследовательности, отличавших способ наших учителей толковать Писание; иногда толкование, выдирающее нужный смысл из контекста, – это полноценное учение, а иногда – только подкрепление существующей традиции.

Выходит, что наши учителя получили ключ к толкованию, чтобы поступать с ним, как им будет угодно, и даже пускаться в удивительные и загадочные рассуждения, превращая их в наши обязанности. Судите сами, какой властью наделяет мудрецов сама возможность толкования типа «надлежит читать не так, а вот так». С его помощью можно достичь таких далей, какие нашим праотцам и не снились. Вот, смотрите: когда мудрецы хотят сообщить нам о необходимости отделять халу, они пользуются следующим толкованием: «Рабби Элиезер, сын рабби Йеhуды, сказал: За грех пренебрежения обязанностью отделять халу нет благословения на отложенном (запасы не сохраняются), и проклятие ложится на цены (цены растут), а зерно сеют, но другие пожинают всходы, ибо сказано: ‘То и Я поступлю с вами так; и пошлю на вас смятение, чахотку и горячку, томящие глаза и мучащие душу; и будете сеять напрасно семена ваши, и съедят их враги ваши’ (Левит, 26:16). Здесь надо читать не ‘смятение’, а ‘с плетения’ – то есть с халы» (Шаббат, 32б). Вот так, за здорово живёшь, мудрецы превращают смятение в халу. Их фантазия в вопросах толкований не знает границ.

В заключение приведем мнение Маймонида по поводу того, как можно определить, является ли некоторая обязанность заповедью Торы или же постановлением мудрецов. Маймонид пишет в Книге Заповедей, Принцип Второй: «Мы уже пояснили, в самом начале нашего комментария к Мишне (в предисловии), что большинство законов Торы были выведены посредством 13 принципов толкования Торы. Мы также рассказали, что вокруг закона, выведенного с помощью этих принципов, иногда разгорается спор. Но есть также законы, полученные по традиции от Моисея; эти законы споров не вызывают. Однако мудрецы порою приводят доказательства этих законов, используя какой-нибудь из 13 принципов, ибо мудрость Писания позволяет найти в нём подкрепление или намек на закон, известный нам благодаря традиции. Всё это мы уже объяснили там. Таким образом, было бы неправильно утверждать, будто всё, что мудрецы вывели посредством 13 принципов, было сказано Моисеем на Синае. Точно так же нельзя сказать, что все законы, которые Талмуд объясняет тем или иным из 13 принципов, мудрецы придумали сами, ибо в некоторых случаях речь идет о законах, известных благодаря традиции. Засим, когда видишь закон, которого не находишь в Торе, но Талмуд объясняет его одним из 13 принципов, если мудрецы сами говорят, что это взято напрямую из Торы или является законом Торы, его надлежит считать заповедью (Торы), ибо носители традиции сказали, что это из Торы. А если они не пояснили того или вообще не обсуждали этого вопроса, то этот закон суть постановление мудрецов…

Мы уже объяснили, что в счёт 613 заповедей, полученных Моисеем на горе Синай, не входит всё то, что было выведено с помощью 13 принципов – даже то, что было выведено во время самого (Моисея), упокой, Господи, душу его в мире, – а уж тем более не войдёт в этот счёт то, что было выведено в более поздние времена. Однако в счет (613 заповедей) войдет все то, что было получено от него (Моисея) по традиции, при условии, что носители традиции указали, что тот или иной запрет – из Торы (см. запр. заповеди 135, 194, 199), или что это – один из принципов Торы (см. запр. заповедь 336). Тогда мы включим соответствующий закон в счет заповедей, ибо нам он известен благодаря традиции, а не посредством цепочки умозаключений. Хотя к нему тоже могут относиться логические построения и выводы, и его можно подкрепить доказательствами с помощью 13 принципов, дабы показать мудрость Писания, как мы писали в комментариях к Мишне (приведено в начале Принципа)».

Вот вам, пожалуйста – по мнению Маймонида, мы действительно не можем сказать с абсолютной уверенностью, что из слов Писания является заповедью Торы, а что было постановлено мудрецами – просто сами мудрецы определяют, что – закон Торы, а что – нет! Как чудесно: всё, что мудрецы назвали заповедью Торы, является таковой не потому, что написано в Торе, а потому, что так решили люди (мудрецы)!

После всего вышесказанного, до чего жалким и смешным кажется утверждение всяких народных проповедников – лжецов, призывающих народ к вере: «Разве может быть такое, чтобы Творец создал человека, не открывая ему, что он должен делать в этом мире»? Это – говорят они – определяет Божественную сущность Торы; она является «Инструкцией по эксплуатации мира»…

Да разве Тора открывает нам, что надо делать? Мы же совершенно не живём по правилам Торы, «написанной под диктовку Небес» – а только в соответствии с требованиями, прихотями и постановлениями мудрецов (см. недельный раздел Шофтим, где мы подробно рассматриваем этот вопрос). Надо помнить: святость слов Торы проистекает из сказанного людьми.

0