— версия для печати

В трактате Берахот, 6а, сказано:

«Рав Авин, сын рава Ады, сказал от имени рабби Ицхака: Откуда мы знаем, что Всевышний накладывает филактерии? Мы знаем это из стиха:‘Клялся Господь десницей Своей и мышцей силы Своей’, (Исайя, 62:8) –‘Мышцы силы’ – это филактерии. А что написано в этих филактериях Творца Вселенной? – Он сказал: (там написано:) ‘И кто подобен народу Твоему, Израилю, народу единственному на земле’ (Хроники I, 17:21), и т. п. А что же в других отделениях? – ‘Ибо кто такой народ великий’ (Второзаконие, 4:7), ‘Блажен ты, Израиль’ (Второзаконие, 33:29), ‘Или попыталось ли божество’ (Второзаконие, 4:34), ‘И чтобы поставить тебя выше всех’ (Второзаконие, 26:19). И все они написаны кучно (Все эти стихи написаны в одном отделении на Его руке. – Раши)».

У Господа, который не есть тело, у которого нет подобия тела, и которого не постигнут постигающие тело, вдруг оказалась голова и левая рука для накладывания филактерий?! С другой стороны, перед нами ясный текст Гемары, не оставляющий места для интерпретаций – это вам не притча и не поэтическое отступление. Мудрецы не только воспринимают как само собой разумеющееся, что Всевышний накладывает филактерии – они ещё и определяют, что за стих написан в каждом из отделений филактерии на Его руке! Это не вызывает также недоумения ни у кого из ранних комментаторов. А если сегодня вдруг кто-нибудь заявит благочестивым евреям, что у Господа есть тело, рука, голова, лицо, что Ему присуща ярость и что у Него бывают желания, этого человека назовут не только вероотступником, но и сумасшедшим. Казалось бы, всегда было известно и принято, что Бога не могут постичь постигающие вопросы тела. Так утверждали, учили и передавали последующим поколениям наши блаженной памяти мудрецы с начала веков. Так ли? Обратимся же к книгам для изучения этого вопроса.

Многие тексты в Талмуде, аггадических мидрашах, и даже стихи Торы и Пророков свидетельствуют, что у Бога есть тело, голова и рука (на которые Всевышний накладывает филактерии), у Него есть пальцы, ладонь, лицо и спина («И когда Я сниму руку Мою, ты увидишь Меня со спины, а лицо Моё не будет видимо» – Исход, 33:23), у Него есть ноги («Земля – подножие ног моих» – Исайя, 66:1), и Он, Всеблагой, порою гневается и остывает, а иногда приходит в ярость и карает; есть ещё много подобных примеров антропоморфии (наделения человеческими чертами и свойствами) Господа.

Человек мыслящий и понимающий наверняка скажет, что всё это лишь олицетворения и метафоры, соответствующие принципу «Тора пользуется языком, понятным людям», и что, Боже упаси, никто не имел в виду по-настоящему представлять Господа во плоти – во всех этих примерах содержатся скрытые намёки на разные толкования. Действительно, такое отношение к вопросу присуще нашему поколению, но что думали предыдущие поколения? Они тоже так считали?

Приведём несколько цитат из великих учителей иудаизма, полагавших, что у Бога действительно есть тело в прямом смысле слова.

Маймонид пишет в Законах покаяния, ч. 3, з. 7: «Есть пять (разновидностей) еретиков… тот, кто говорит, что есть только один Всевышний, но что у Него есть тело и образ». Это возмутило Раавада: «Почему он называет такого человека еретиком? Столько людей, лучших и более великих, чем он, следовали в этом вопросе тому, что нашли в Писаниях, а ещё более – тому, что они видели в аггадических источниках, сбивающих с толку». Итак, Раавад свидетельствует, что мудрецы, чей авторитет в Торе превышал величие Маймонида, считали, что у Бога есть тело и образ (т. е. Его можно ощутить посредством органов чувств). А ведь про Маймонида сказано: «От Моисея до Моисея (Маймонида) не было подобного Моисею». Кто же может быть «лучше и больше него»? Мудрецы Мишны и Гемары, разумеется. И в самом деле – как мы видели, Мишна и Гемара придерживаются антропоморфных представлений о Боге, а Маймонид долго и упорно старается опровергнуть эти представления в своей книге «Наставник растерянных» (см.). Он наверняка не стал бы прикладывать столько усилий к опровержению, не будь у идеи антропоморфности таких глубоких корней в словах мудрецов и в Гемаре.

Сходное свидетельство мы находим и у рабби Йедайи бен Авраама, жившего в 13-м веке. Этот отрывок цитирует Рашба в своих Ответах, часть 1, ответ 418: «Ибо хорошо известно, что наделение Господа физическими свойствами распространилось в предыдущих поколениях почти по всем местам еврейской диаспоры с момента изгнания из Земли Израиля». Так говорится и в завещании, приписываемом Маймониду (Игрот Кушта, 277, стр. 15), о французских евреях: «Они несдержаны на язык, описывая Всеблагого недостойным образом в своих книгах, и используют в описании Его физические и телесные сравнения».

Более того. Маймонид признаёт, что он прямо-таки насилует Писание, чтобы подогнать его под своё понимание – против антропоморфии Всевышнего. Вот что он пишет в «Наставнике растерянных», ч. 2, гл. 25: «Писания свидетельствуют о сотворении мира из ничего не более, чем о материальности Господа. Но врата толкования не заперты перед нами… Эти источники можно было истолковать и пояснить, как мы и сделали, когда отвергли идею антропоморфности… Как мы истолковали Писания и опровергли утверждение, что Всеблагой материален».

Здесь надо пояснить, что о каждой категории еретиков, которые перечисляет Маймонид, отдельно говорится в Писании – о каждой, кроме тех, кто наделяет Бога материальными свойствами. Маймонид не сумел найти ни источника в Писании, ни текста времён Мишны, который помог бы ему обосновать его утверждение. Оно не только не подкрепляется Торой, не подтверждается сказанным пророками и не может быть доказано с помощью Талмуда, но из всего, что на эту тему говорится в Писании, можно прийти к прямо противоположному выводу, как справедливо заметил Раавад.

Гемара в трактате Авода Зара, 43а, говорит: «‘Не делайте при Мне’(Исход, 20:19) – Не делайте подобного образу тех, что служат Мне в вышних мирах. Абайе сказал: Тора запретила делать только образ четырёх ликов (бык, человек, лев и орёл)… Все лики можно делать, кроме человеческого лика (это выводят путём толкования): ‘Не делайте при Мне’ – Не делайте Меня… ‘Не делайте при Мне’ – Не делайте подобного образу тех, что служат Мне в вышних мирах, как то Офанимов, Серафимов, священных Хайот и ангелов-прислужников. Абайе сказал: Тора запретила делать только образ тех, кто прислуживает в верхних покоях». Итак, Гемара полагает, что существуют некоторые материальные персонажи, прислуживающие Господу, и что у самого Бога есть образ. А что у Него за образ? – Человеческий образ (возможно, основой для этого вывода послужил стих «По образу Божию создал Он человека» – Бытие, 9:6). Почему и было запрещено делать именно подобие человеческого лица, как сказано: «‘Не делайте при Мне’ – Не делайте Меня».

Соответственно постановил и Шулхан Арух в Йоре Деа, гл. 141, п. 4: «Запрещается рисовать фигуры тех, кто служит в божественном присутствии, как, например, четыре лика (бык, лев, человек и орёл – см. примечание Шаха, который пишет, что Йехезкель превратил быка в херувима, как говорит Реш Лакиш в трактате Хагига, 13б), а также образы Серафимов, Офанимов, и ангелов-прислужников, а также человеческий образ». (Было бы очень интересно узнать: как, по мнению Шулхан Аруха, выглядят ангелы-прислужники?) Тосафот в комментарии к Авода Зара, 43а, выражают удивление: «Раз уже запрещено изображать человеческое лицо само по себе – зачем понадобилось запрещать изображение прислуживающих в вышних мирах ангелов? (Тосафот поняли, что ангелы выглядят, как люди.) На это надо ответить, что на самом деле наверху нет ангелов, серафимов и офанимов, которые выглядели бы в точности, как люди – как сказано и в первой части трактата Хагига, 15а, что у них нет спин». Вот так. У ангелов, в общем, тоже вид людей, с той лишь разницей, что у них нет спин (?).

Но эти законы и постановления, опять же, противоречат гемаре в трактате Йевамот, 49б: «Менассия убил Исайю… Он сказал ему: Твой учитель Моисей сказал: ‘Ибо человек не может видеть Меня и остаться в живых’ (Исход, 33:20), а ты сказал: ‘Видел я Господа, сидящего на престоле высоком и величественном’ (Исайя, 6:1)… (гемара отвечает на это, что) Все пророки видели Господа сквозь мутную склянку (одни объясняют – непрозрачное стекло, другие – тёмное зеркало), а Моисей видел сквозь ясную склянку». Раши объясняет: «Они считали, что видят Его, но не видели, а Моисей смотрел сквозь ясную склянку и знал, что не видит лика Божьего». Таким образом, мы видим, что все согласны, что и Моисей и пророки видели Господа материальным, во плоти, а споры и разногласия вызывает только вопрос, насколько хорошо и какие части Его они видели. Скажем заодно, что, согласно этой гемаре, не было нужды запрещать изображение быка, льва и орла, потому что пророки видели лишь похожие на эти образы, ибо смотрели сквозь мутную склянку…

Ранние комментаторы наделили материальными свойствами не только Господа и ангелов. Нахманид даже описывает вполне материальные ад и рай. В книге Торат hа-Адам, глава о воздаянии, п. 121, он пишет: «Это некоторые упоминания, которые мы находим у мудрецов об аде – о страданиях и наказаниях, коим подвергаются пребывающие там, – приведенные в Талмуде и в Мидраше, где мудрецы вымерили его форму. Все эти вещи и им подобные не должно относить к притчам или иносказаниям – ведь они назвали его местонахождение и измерили его вдоль и поперёк».

А в п. 123 он пишет: «Рай находится в этом мире, в одном из мест на земле. Это одна из основ Торы, и мудрецы объясняют, что рай находится в этом мире, в одном из мест на земле, и что там – истоки четырех рек, одна из которых – Евфрат, огибающий Землю Израиля. Всё, что приводится в Писании касательно истории Творения – правда. Писание ничего не говорит в переносном смысле. Сами знатоки измерений (географы) признают, что рай находится чуть ниже экватора, так, чтобы день был не дольше и не короче, чем надо. А в книгах древнегреческих врачей, а также в книге Еврея Асафа рассказывается о македонском учёном Асклепии, который вместе с сорока премудрыми волхвами пересёк землю и прошёл за Индию, к востоку, в преддверие рая, в поисках целебных деревьев и Древа Жизни, дабы прославиться среди мудрецов по всей земле. Когда они пришли туда, на них обрушилось острие меча вращающегося, и все они погибли под ударом молнии, никто из них не уцелел… Всё это – чистая правда, хорошо известно, что и по сей день многие путешественники, попадающие из наших стран на восток, видят издалека острие вращающегося меча». Короче говоря, рай находится «за Индией», то есть в Китае (и потому Китай и по сей день носит название «коммунистического рая»…).

Мы уже знаем, что у ангелов-прислужников нет спин (зато есть крылья – см. ниже). А ещё мы знаем об ангелах небесных, что они не понимают арамейского языка! В трактате Шаббат, 12б, сказано: «Рав Йеhуда сказал, что человеку не следует просить о чём-либо Небеса по-арамейски; а рабби Йоханан сказал, что на того, кто просит по-арамейски, ангелы не обращают внимания, потому что ангелы не знают арамейского». Тосафот в комментарии к этому месту недоумевают: «Ведь они ведают даже помыслы людских сердец – неужели они не знают арамейского»? Рош помогает Тосафот разрешить этот вопрос в комментариях ко второй части трактата Берахот, п. 2: «Они знают даже то, что творится в людских сердах – просто этот язык (арамейский) слишком отвратителен в их глазах, чтобы уделять ему внимание». Рош, таким образом, считает, что ангелы прекрасно понимают арамейский язык, но считают его отвратительным. Помимо загадочности самого утверждения об отвратительности арамейского языка (ведь арамейские слова встречаются и в Торе и в Писаниях), Рош умудрился упустить из виду простую и ясную гемару в трактате Сота, 33а: «Разве ангелы не знают армейского? Мы же учили в барайте: Первосвященник Йоханан услышал глас небес из Святая Святых, который сказал (по-арамейски): ‘Юноши, отправившиеся на битву с Антиохом, победили’!..». Из того, что голос, который услышал первосвященник, говорил по-арамейски, следует, что ангелы не только понимают арамейский, но и говорят на нём. Гемара отвечает на это: «Это был архангел Гавриил, ибо сказано: пришёл Гавриил и научил его (Иосифа) семидесяти языкам». Мы видим, что гемара явно не соответствует позиции Роша, согласно которой ангелы понимают арамейский, но считают его отвратительным; напротив, арамейский ничуть не богопротивен (ведь на нём говорят в Святая Святых), но единственный ангел, который понимает арамейский – это Гавриил, который знает семьдесят языков.

Так или иначе, прошло ещё полторы тысячи лет углублённого изучения Торы и появилась Мишна Берура, где сказано (Орах Хаим, 101, 4): «Когда человек сам по себе, в индивидуальном порядке просит о чём-то Небо, он может просить на любом языке, какой ему нравится, кроме арамейского. Поэтому, если он молится у себя дома, он не вправе читать (арамейскую) молитву Якум Пуркан». Действительно, Мишна Берура издаёт очень мудрое постановление. Гавриил может быть занят, а кто же ещё из ангелов поймёт Якум Пуркан?

Надо уважать ангелов, даже если они не знают языков. Вот что по этому поводу говорит гемара в Берахот, 60а: «Входя в уборную, человек должен сказать (сопровождающим его ангелам): Уважаемые, почтенные, святые слуги Господни, покиньте меня, пока я войду и сделаю то, что хочу, и выйду к вам. Абайе сказал: Не надо так говорить – иначе они могут оставить его и уйти; пусть он скажет: Храните-храните меня, помогайте-помогайте мне, ждите-ждите меня, пока я зайду и вернусь, как то водится у людей».

До сих пор речь шла об ангелах, а бесов мы пока не трогали. Нахманид пишет в комментарии к Левит, 17:7: «Одно творение было создано из двух элементов – огня и воздуха. Из них получилось неосязаемое тело, не поддающееся восприятию посредством органов чувств… Это тело духовно; оно с лёгкостью летает в огне и воздухе… Поэтому наши мудрецы сказали в трактате Хагига, 16а: Шесть вещей говорится о бесах: в трёх из них они подобны ангелам, а в трёх других – людям. Три вещи, в которых они как ангелы: у них есть крылья, как у ангелов, они летают, как ангелы, и знают, что будет, как ангелы… А в трёх – как люди: они едят как люди, размножаются как люди и умирают как люди».

Вера мудрецов в существование бесов столь несокрушима, что они говорят в трактате Мегила, 3а: «Рабби Иеhошуа бен Леви сказал: Человек не должен приветствовать своего товарища ночью из опасения, что это бес». Так постановил и Шулхан Арух в Эвен hа-Эзер, гл. 17, п. 10: «Если люди слышали голос, который сообщил, что кто-то умер, но не нашли человека (которому этот голос принадлежит), его жене позволяют выйти замуж (т. к. она считается вдовой); а если этот голос слышали в чистом поле или посреди развалин, ей не позволяют выйти замуж на основании сказанного – из опасения, что это был бес».

А Маймонид, который объявил смертный бой очеловечиванию Бога и зашёл столь далеко, что объявил тех, кто придерживается подобных взглядов, еретиками и вероотступниками, – что же он, Маймонид, говорит об антропоморфии ангелов? В книге «Наставник растерянных», ч. 2, гл. 6, он пишет: «Все эти изречения совершенно не подразумевают того, что в них усматривают разные глупцы – будто Всевышний говорит, думает, советуется или принимает постороннюю помощь… Ибо все силы есть ангелы. До чего же вредна и опасна слепота глупости! Если пойти и сказать кому-нибудь из тех, что считают себя большими мудрецами, что Господь посылает ангела войти в чрево женщины и создать в нём плод, ему это очень понравится, и он с радостью примет объяснение, усматривая в этом признак Господней мудрости и всемогущества. Почему бы нет – раз он верит, что тело ангела из пылающего пламени, размером с треть мира, и что всё это совместимо с законами Божьими. Но вот если скажешь ему, что Господь заложил в семя силу, которая создаёт и формирует черты и органы, и что эта сила и есть ангел, либо что все черты и формы суть результат действий действующего разума, каковой разум и есть ангел, названный мудрецами Управляющим Мира, – он всегда будет избегать этого… Для тех, кто понимает, наши блаженной памяти мудрецы уже объяснили, что у каждой силы из телесных сил есть свой ангел – тем более у сил, разбросанных по свету… Для тех, кто поймёт и осознает, они объяснили, что сила воображения тоже называется ангелом, а разум – херувимом. Сколь прелепо всё это для тех, кто понимает, и сколь отвратно для убогих духом!..».

То есть «ангел» и «херувим» – не более чем метафорические названия, которые человек мыслящий даёт различным свойствам творений, силе разума и созидательному опыту, которые суть внутренние ресурсы (человека и природы), а не самостоятельные существа. Эти замечательные слова Маймонида понравятся любому мыслящему человеку. Но в таком случае, как же Маймонид объясняет талмудические источники, вроде тех, где рассказывается, что ангелы не понимают арамейского, или поднимаются вопросы посещения туалета? Неужели слова Маймонида о «тех, что считают себя большими мудрецами», относятся к Нахманиду и некоторым мудрецам Талмуда? А также и к Тосафот, которые пишут в комментариях к трактату Нида, 16б: «Есть ангел, ответственный за беременность, но нет ангела, который отвечает за роды, как говорится в начале трактата Таанит (2а): ‘В руке у Всевышнего три ключа – от жизни, от дождей и от воскрешения мёртвых’». Ведь если «ангел» – только метафора, обозначающая человеческие и природные силы, как можно объяснить слова Тосафот? И хотя Маймонид и говорит в нескольких местах, что врата толкования не заперты перед нами (и это позволяет ему объяснить ряд высказываний Писания об антропоморфности Бога), мы принимаем мнение Ибн Эзры, который пишет в комментарии к Даниэль, 1:1: «Как может быть такое, чтобы человек говорил одно, а имел в виду другое? В такое поверит разве сумасшедший». Мы вынуждены признать то, что так явно следует из сказанного Раавадом: многие еврейские мудрецы, составители Мишны, Гемары, ранние комментаторы и знатоки Торы придерживались антропоморфных идей и верили, что у Бога и Его ангелов, у бесов, у рая и ада есть реальные физические характеристики и что они занимают определённое место в мире, воспринимаемом нашими органами чувств. Маймонид, борясь с антропоморфией, вовсе не шагал по проторенной дорожке; он выступил против многих великих еврейских мудрецов. Борьба эта была нелёгкой, потому что Тора и Писания полны антропоморфных высказываний о Боге и его слугах, и представляется очевидным, что те, кто так писал и учил, действительно верили в их физическую природу. Сам Маймонид признаёт, что ему пришлось исказить Писание, чтобы заткнуть щель в плотине во имя здравого смысла.

Не следует думать, будто победа далась Маймониду сразу и без труда. Раввины Северной Франции и германских земель выступали против его подхода ещё многие годы после того, как он умер. Его книги предавали анафеме и сжигали, а его восприятие Господа как вообще не имеющего тела гневно отвергалось. Это мировоззрение, сегодня такое родное и близкое каждому из нас (13 принципов всё-таки стали основами веры любого благочестивого еврея), было совершенно неприемлемым сотни лет после его смерти. Обратите внимание на слова Виленского Гаона (Йоре Деа, гл. 179, пп. 13), яростно обрушившегося на Маймонида за то, что тот отрицал физическую природу бесов и действенность заклинаний и колдовства. Он зашёл так далеко, что написал: «Маймонид пошёл на поводу у философии и потому утверждает, что колдовство, волшебные названия, заклинания, бесы и амулеты – всё это вымысел. Его уже разбили наголову, ибо в Гемаре есть множество историй о колдовстве и магических названиях… А философия свела его с пути истинного, и он решил объяснить всё, что сказано в Гемаре, как лирику и метафоры, лишая слова Талмуда их исконного смысла, Господи, прости и помилуй». Мы привели эту цитату из Виленского Гаона и в нашей статье к разделу Бамидбар (см.). А что сказал бы Гаон о непрятии Маймонидом антропоморфии Господа? Заявил бы и тут, что всё сказаное в Писании и в Гемаре нужно понимать буквально, и что только философия, Господи прости и помилуй, заставила Маймонида сказать, что Господь не есть тело и что у него нет подобия тела? Во всё это стоит вникнуть.

В конце концов в вопросе антропоморфности победила философия, и в её правоту верит каждый, кто соблюдает заповеди Торы. По этому поводу замечательно выразился автор книги Ховот hа-Левавот (Шаар hа-Йихуд, ч. 4): «Когда человек хочет изведать нечто, в существовании чего он сомневается, ему следует первым делом спросить себя, существует это или нет. А уж когда существование подтвердится, нужно исследовать, что, зачем и почему. Но о Всеблагом человеку вопрошать не дозволено, кроме как – один ли Он». Об этом же сказано в предисловии к Кецот hа-Хошен: «Что может человеческий разум познать в Торе Господней»?

Но, видимо, мы всё-таки никак не сможем обойтись без антропоморфии, когда дело касается Небес. После того, как идеи Маймонида были приняты религиозным еврейством, всё более популярным в широких кругах становится мистическое учение – Каббала. Перед каббалистами встала проблема: как рассуждать о Боге, которого мы совершенно не в состоянии понять или представить? Что о Нём вообще можно сказать? А без того, чтобы обсуждать Его, тоже не обойтись – ведь тогда они не смогут опубликовать все свои сочинения и плоды своего воображения. Поэтому они выкинули премилую штуку: объявили, что Господь создал десять сфер и что каббалисты говорят только о них – но не о божественном Вездесущем, Боже упаси. И даже рассказывая о сферах, они не высказывают, Боже упаси, никаких антропоморфных идей, а лишь используют примеры и говорят намёками, обсуждая великие тайны бытия. Как пишет Бен Иш Хай в книге Рав Пеалим, ч. 1, гл. 1: «Знай, что Всевышний, который вдохновил, создал, сотворил и сделал всё сущее, бесконечен. О Нём сказано в Петихат Элияhу: ‘Ты един, и подобных Тебе быть не может. Ты – Всевышний, тайна всех тайн, которую вовеки не постигнет никакая мысль’… Знай также, что когда мы называем сферы сферами или огнями, мы не имеем в виду, что они как те огни, которые мы видим своими глазами, но поскольку наш разум убог, будучи в плену у материи… А у всех высших миров и священных сфер нет и не может быть никакого физического подобия, и никто не может знать, как и в каком порядке они расположены… ибо при всём при этом никакой человеческий разум не способен узнать и постичь главное». Прекрасно сказано. Вот и противоречие: с одной стороны, никакой человеческий разум не способен ни узнать, ни постичь, с другой – куча бумагомарателей, исписывающих тома за томами рассуждениями о тех самых вещах, которые невозможно узнать и постичь…

Каббалистам, у которых ещё осталась какая-то порядочность, мы скажем: если вы сами не понимаете, о чём говорите, и не знаете того, о чём пишете, перестаньте рассуждать на эти темы. Зачем вам соваться в то, чем ведает лишь Всемилостивый?

Как сказал наш учитель, покойный профессор Й. Лейбович: «Всё, что может быть сказано о Боге, не имеет к Нему никакого отношения».

1